Тут давеча г-ну (не господину) Познеру взбрело высказаться относительно русских и демократии. В высшей степени пренебрежительно и по-хамски, как обычно.
Александр Роджерс, Журналистская Правда
Ну что ж, придётся доктору Роджерсу отложить учебник экономики, надеть белый халат и побыть немного клиническим психологом. Заодно украду у временно отсутствующего Авраама Болеслава Покоя плитку белого шоколада и немного отменного кофе.
Сначала мы разберём делириум пациента построчно, а потом поставим общий диагноз.
Познер: Следует помнить о том, что в России никогда не было демократии – ни в царской, ни в советской.
Роджерс: Следует помнить, что пациент – пафосный невежда. А демократия в России была. Вечевая, например, в Новгороде. Просто оказалась нежизнеспособной по сравнению с системой централизованной власти, особенно в условиях перманентной угрозы внешнего вторжения. Как известно (но, конечно, не Познеру), и в Афинах, и в Риме демократия была только в мирное время, а во время войн назначали диктаторов, потому что коллективное управление во время войны слишком медленно и неэффективно.
Познер: Люди рассуждают о совершенно незнакомом для них предмете.
Роджерс: Вот тут было самокритично. Но это у г-на (не господина) Познера получилось случайно.
Познер: Что бы ни говорил Нобель, скандинавские страны, в том числе его родная Швеция, относятся к самым демократическим в мире.
Роджерс: Что бы ни говорил Познер, а скандинавские страны, в том числе Швеция – это монархии.
Познер: Отношение многих в России к таким понятиям, как либерализм и демократия, объясняется целым рядом факторов, в частности неграмотностью – ведь если спросить у этих людей, что такое либерализм, – они не смогут ответить.
Роджерс: Ну это так г-н Познер думает, потому что он с людьми никогда не разговаривал. Он всегда слышит только себя. Классический либерализм – это борьба людей против абсолютных монархий за равные права, зародился во времена появления капитализма. Со временем эволюционировал в социализм, потому что только сильное государство способно защитить права граждан, например, от произвола банд и корпораций. Современный неолиберализм – это извращение классической идеи, обслуживающее интересы Фининтерна и глобалистских элит. Умирает.
Познер: Точно так же они не смогут объяснить, что такое демократия.
Роджерс: Демократия – это диктатура большинства над меньшинством. А не власть «демократов», как думает г-н Познер.
Познер: Если спросить их, считают ли они, что у всех людей должны быть равные права, что школа и здравоохранение должны быть доступны для всех, что выборы должны быть доступны и прозрачны, что человек должен иметь право высказывать свое мнение без страха, они все ответят, что да, так должно быть.
Роджерс: Значит в США демократии нет, потому что у бедных там нет никаких прав, у 90 миллионов американцев нет медицинской страховки, потому что больше половины американцев боятся публично озвучивать свои политические предпочтения, а выборы там фальсифицированы.
Познер: Но это и есть демократия!
Роджерс: Доступное образование и здравоохранение – это вообще-то называется «социализм». А демократия – это нечто не имеющее к этому никакого отношения. Но откуда об этом знать невежественному г-ну (не господину) Познеру?
Познер: В общем, так: неграмотность, зависть, комплекс неполноценности – вот основные, на мой взгляд, причины отрицательного отношения многих россиян к демократии.
Роджерс: Так часто бывает. Когда пытаясь рассказать о других, человек на самом деле рассказывает нам о себе. В психологии это называется «проекция». Неграмотность, зависть и комплекс неполноценности – это исчерпывающий портрет самого г-на (не господина) Познера.
Тут нам стоит провести небольшой сеанс семейной психотерапии. Для этого я специально прочитал автобиографическую книжку мальчика Володи. Впрочем, о чём бы г-н Познер не писал – он всегда пишет исключительно о себе. Как говорит мой друг, доктор, «при такой болезни такое бывает».
Г-ну Познеру повезло – у него был очень крутой папа. Папа был действительно крут. Был выдающимся человеком, востребованным, волевым, уважаемым. Идейным. Разведчиком-нелегалом. Мог жить в Париже или Нью-Йорке, но по идейным соображениям выбрал Москву. Чего маленький Володя папе так и не простил (впрочем, как и многого другого).
Г-ну Познеру повезло – из-за крутого папы его всегда пропихивали в лучшие вузы и на самую престижную работу. МГУ, личный секретарь Маршака, престижные издания, центральное телевидение. Всего этого Володя никогда бы самостоятельно не добился, потому что он сам по себе ничего не представляет (и, как он сам признаётся, ему неоднократно говорили, что «литература – это не ваше»).
Г-ну Познеру не повезло – у него был очень крутой папа. И поэтому мальчик Володя все свои 86 лет пробыл в тени своего папы и никогда так и не смог из неё выбраться. Отец был волевым, сын получился безвольным. Отец был идейным, сын оказался беспринципным приспособленцем. Отец мог жить где угодно, сын не может уехать из ненавистной России, потому что больше нигде он и даром не нужен.
Если поискать в интернете, можно найти видео молодого Володи, который рассказывает западным журналистам, что СССР – лучшая страна в мире, а советский строй – самый справедливый. Когда же г-н Познер был искренним, тогда или сейчас? Правильный ответ – никогда. Маленький мальчик Володя, 86 лет, бледная тень своего отца, слабый, завистливый, обидчиво-мстительный и переполненный комплексами.
P.S. Граждане либералы, не заставляйте Роджерса надевать белый халат. Хуже будет.