Одной из наиболее жестких проблем современной международной политики является то, насколько слабо мы пока способны соотнести масштаб происходящих глобальных изменений с их последствиями для каждой страны в отдельности. Однако было бы странно думать, что наступающая реа
льность будет только адаптированным под новое соотношение сил повторением прошлого.
Пишет Тимофей Бордачёв
Рассуждения об отношениях между державами в привычных категориях могут стать опасной ловушкой, тем более страшной, что последствия окажутся судьбоносными для значительных масс населения.
В новых условиях искать ответ на неизвестные раньше вопросы придется всем. Но для держав, которые располагают недосягаемо превосходящей военной силой этот процесс будет немного проще – они способны защитить себя сами. Гораздо более чувствительными могут стать результаты неверного выбора для населения и даже политических элит государств, не располагающих для самостоятельного выживания демографическими или геополитическими ресурсами. Хотя последнее также становится относительным – даже самое выгодное географическое положение сейчас не может быть гарантией выживания.
Страны – соседи России, возникшие в своем нынешнем виде после завершения холодной войны и распада СССР, не могут похвастаться ни тем, ни другим. Хотя с географией у них, в принципе, все неплохо. Даже с учетом выросших китайских возможностей, все страны бывшего СССР не являются буферными, то есть граничащими с одинаковыми по военному могуществу соседями. Поэтому они не должны задумываться
том, как угодить более чем одной сильной державе. Но, как мы видим, рациональные аргументы не всегда находят благодатную почву в условиях, когда опыт внешнеполитической самостоятельности является недостаточно значительным.
Мы привыкли думать, что для России главное – это чтобы у соседей все было тихо и мирно, а новости приходили только хорошие. Но это точка зрения может оказаться устаревшей. И не по причине коварного замысла Москвы. А просто потому, что Россия обладает уникальными возможностями обеспечения собственной безопасности, при которых даже плохие новости не могут быть фатальными.
Они в лучшем случае только создают основания для некоторого дипломатического движения. Мир – это работа дипломатов, а сотрудники российского МИД являют собой один из лучших примеров соответствия профессиональному долгу. Во всем остальном безопасность соседей для России – это моральный долг, а не жизненная необходимость. А мораль в международной политике живет только там, где не наносит ущерба собственным гражданам. Всем соседям России необходимо понимать, что нестабильность, разруха и война на их территории могут быть для Москвы предметом озабоченности только в одном случае – если она не способна защитить свою территорию. Это было актуально в 1990-е годы, когда Россия лежала в руинах после революционных событий 30-л
тней давности. Однако сейчас, когда в России работающая рыночная экономика, несмотря на все ее очевидные недостатки, стабильная политическая система и великолепная армия, проблемы соседей рискуют оставаться их собственными.
Тем более, что эпоха, когда для России или любой другой великой державы выживание более слабых было императивом политики, может закончиться. На наших глазах и в силу объективных обстоятельств. Мелкие выпады в отношении русскоязычных соотечественников или заигрывания с авантюристичными партнерами вызывают резонное возмущение сейчас, но создают гораздо большую угрозу – сдержанность Москвы в ситуации, когда соседу станет действительно плохо. И совершенно не важно, по причине внешней угрозы или внутренней дестабилизации. В современных условиях вообще сложно найти великую державу, которая возьмет на себя ответственность за выживание небольших государств бывшего СССР.
Сейчас в принципе плохо с желанием ответственности – примеры Афганистана, Ирака или Ливии более чем наглядные. Для одних по причине перенапряжения от успехов, как США, для других из-за недостатка на это средств или политического опыта, как Европейский союз или Китай. Для России, возможно, по причине утраты смысла в контроле над территориями по своему периметру – времена, когда отодвигать границу угрозы означало давать время для мобилизации, давно прошли.
Мы живем в эпоху профессиональных армий и высокоточного оружия. Даже США или Китай все в меньшей степени заинтересованы в стабильности стран, через которые проходят их торговые пути. Европа пытается здесь что-то предложить, но не располагает для этого заметными возможностями. Россия использует торговые пути, которые и так уже проходят по ее территории – другие ей не особенно нужны. Сейчас абсолют
ное большинство транзитной торговли в Евразии идет из Китая по российской железной дороге в Европу.
Пока Россия, как и любая великая держава, продолжает испытывать соблазн к наведению порядка вокруг своих границ. Более того, именно этим она и занимается, оказывая помощь и терпеливо поясняя соседям, какими могут быть издержки от их необдуманного поведения. Мы знаем, например, в каких масштабах Россия помогает соседям в борьбе с коронавирусной инфекцией. В прошлом году Москва спасла Белоруссию от краха государственности и гражданской войны. Армения и Азербайджан, благодаря миротворческому вмешательству Москвы, избежали войны на взаимное истребление или разгрома, перейди конфликт черту, за которой исполнение Россией союзнических обязательств в отношении Еревана стало бы неизбежным. В настоящее время Россия твердо предостерегает стороны афганского конфликта о том, что вторжение в Центральную Азию встретит решительный отпор.
Все эти решения являются продолжением исторически сформировавшейся логики, но нельзя исключать, что будущее потребует большей гибкости. Прошлый век был эпохой, когда масштабы справедливости в отношении интересов небольших государств стали грандиозными. Сформировалось представление, что их существование важно для больших государств само по себе. Такие страны имели значение, как голоса в международных институтах вроде ООН, но сейчас значение этого фактора стремится к нулю. Потому что сами институты уже мало что значат в решении задач выживания больших стран. Какой тогда смысл содержать на плаву сонмище слабых союзников? Это, кажется, начинает понимать даже Китай.
Важнейшим признаком современного мира является локализация интересов. Крупным державам становится все труднее ответить на вопрос: почему им должно быть не все равно на судьбы менее значимых членов международного сообщества. Особенно, если в поведении таких партнеров нет абсолютной уверенности. Даже колоссальное по масштабам участие США в судьбе Мексики или Канады обеспечено, во-первых, сделанными более чем за 100 лет вложениями, а во-вторых – абсолютными гарантиями политической лояльности. Ни одна другая страна не получила от близости с наиболее сильной державой современности ничего подобного.
Взять хотя бы пример несчастной Гаити – существование у себя под боком этого полуразложившегося трупа государства американские власти особенно не смущает. Единственный раз, когда там попробовали вмешаться и изменить положение дел приходится на эпоху Билла Клинтона. Но в те годы у Вашингтона действительно не было никаких более серьезных забот. Согласно линейной логике, для США должна иметь значение стабильность всех стран Центральной Америки. Но мы не найдем там примеров, когда население и политические элиты полностью уверены в своем завтрашнем дне. Мы не можем исключать, что спокойное отношение к судьбе соседей станет признаком не только исторически эгоистичной американской политики.