В связи с последней американской провокацией, организованной руками украинцев (удар по пляжу в Севастополе) и ячеек бандподполья на Северном Кавказе (перестрелки в Махачкале, Дербенте, на российско-абхазкой границе) российская общественность вновь начала горячо обсуждать вопрос: надо ли отвечать на подобного рода выпады и, если отвечать, то как.
Интересно, что большинство прекрасно понимало, что провокации лучше игнорировать когда жгли людей в Одессе или обстреливали города Донбасса. Тогда Донбасс ещё не был Россией, то есть не было непосредственной угрозы российским гражданам, за исключением тех, кто добровольно поехал туда воевать. Поэтому тезис «интересы государства выше интересов отдельной личности или даже отдельного региона, тем более иностранного, пусть и населённого русскими», работал.
Всё изменилось, когда снаряды и ракеты стали падать на «старые» российские территории. Уход ВС РФ из Херсона (к тому времени целого областного центра России) российское общество восприняло не так остро, как обстрелы Белгорода, Курска и других городов «старой России», а также «прорывы» ДРГ ГУР МО Украины на сто-двести метров от границы, с последующим их показательным уничтожением российскими войсками.
Я об этом напоминаю не для того, чтобы кого-то в чём-то обвинить или упрекнуть. Своя рубашка ближе к телу. Когда в Киеве был майдан, будущие бойцы армий ДНР/ЛНР тоже вполне равнодушно рассуждали о том, что «это у вас там всякие майданы, а нам работать надо». Нормальное восприятие ситуации средним человеком. Что-то происходит где-то далеко, значит мне беспокоиться нечего, до меня не дотянутся. В школе все учили, что именно так и проигрывали крестьяне во время масштабнейших своих восстаний – большая часть восставших не шла дальше околицы своего села: «нам всё равно, что там у вас происходит – сами давайте побеждайте своих мироедов, как мы своих победили, а нам работать надо».
Так было, есть и так будет. Эта особенность человеческой природы хорошо известна нашим врагам. На неё же они и базируют свои провокации. Если вас не впечатлила Одесса, будет Донбасс, если Донбасса оказалось недостаточно, возникнет реальная угроза появления на территории Украины баз НАТО и блокады Крыма и Севастополя. В общем, как бы вы ни уворачивались от войны, но если враг захотел, он вас воевать заставит.
С другой стороны, некоторые виды провокаций моментально прекращаются как только становится понятно, что они работать не будут и желаемого эффекта не дадут. Так украинцы перестали обстреливать территорию России в 2014 году, как только выяснилось, что Россия не пошлёт на Украину войска, но российская артиллерия, прямо с российской же территории в щепки разнесёт базовые лагеря украинских бригад, блокирующих границу, а вооружённые чем попало шахтёры и металлурги внезапно «найдут» в степях, балках и шахтах массу танков, пушек, стрелкового оружия и неограниченное количество боеприпасов к ним.
Напомню, что в Славянск в 2014 году входила группа из нескольких десятков человек, вооружённых лёгким стрелковым оружием, а выходила оттуда полуторатысячная бригада, обильно снабжённая бронетехникой (даже после гибели оставленной прикрывать отход бронегруппы бронетехника ещё оставалась) и имеющая столько боеприпасов, что все даже с собой забрать не удалось – потом украинцы хвастались трофеями. При этом все страдали от того, что Россия «не помогает».
Точно так же и массовые убийства первых недель после майдана на долгое время прекратились, банды убрали с улиц, городам придали приличный вид, а СБУ свирепствовала не слишком публично. Потому, что стало ясно, показательным террором против русских Россию на войну не заманишь, а ополчение, если будет надо, найдёт в своих шахтах даже самолёты, причём сразу с лётчиками.
Зато тогда сразу же родилась провокация с малайзийским «Боингом». Она решала для США два вопроса:
1. Введение санкций против России. Ведь «за Крым» США публично отказались вводить санкции ещё в марте 2014 года, теперь был нужен новый повод, чтобы подключить к теме ЕС, а по возможности и ООН с ОБСЕ.
2. Попытка поставить системы ПВО ополчения, серьёзно мешающие украинской авиации и лишавшие ВСУ господства в воздухе, под «международный контроль», с тем, чтобы расчистить небо для украинской авиации.
Первую проблему США, хоть и не в полной мере, но решили, вторую – главную цель провокации с «Боингом», не смогли. В результате был первый, а затем и второй Минск — перемирие, которое обе стороны рассматривали и использовали как возможность подготовится к решительному столкновению. Когда к 2022 году США решили, что они достаточно готовы, решительное столкновение было ими спровоцировано. Сейчас они понимают, что поторопились и их новые провокации направлены на две цели:
* принудить Россию к переговорам о мире на американских условиях;
* получить время для переформирования и укрепления ВСУ, для налаживания в Европе и США военного производства, увеличения и переоснащения европейских армий, после чего, с новыми силами взяться за старое.
Вторая цель главная, первая – промежуточная. Но все американские провокации, чьими бы руками они не реализовывались, сегодня будут направлены на достижение именно этих целей.
Что главное в ответе на провокацию? Не дать противнику добиться желаемого эффекта. Поэтому, по возможности на конкретную провокацию лучше вообще не отвечать, только на каскад последовательных провокаций.
Дело в том, что провокация – оружие слабого, не рассчитывающего победить в открытой борьбе и/или использующего недостойные методы, которые, если они вскроются, вынуждены будут осудить его же собственные союзники. В связи с этим, провокация, рассчитана на относительно короткий промежуток времени и эмоциональную реакцию (как это происходит сейчас с Израилем, лишившимся международной поддержки из-за предсказуемой, но слишком резкой реакции на провокацию ХАМАС). Если реакция не наступает, провокацию надо усиливать и дополнять новыми провокациями. В результате провокационный характер поведения конкретного государства становится очевиден и оно проигрывает то, что хотело бы выиграть – поддержку мирового сообщества.
При этом надо иметь в виду, что отказ от немедленного ответа на провокацию – лишь тактический ход. Он улучшает наши позиции, но не может принести победу (войны в обороне не выигрываются). Если противник задался целью добиться от вас соответствующей реакции, он её добьётся. Наша задача заключается не в том, чтобы вообще не реагировать, а в том, чтобы реакция наступила не тогда и не в такой форме, как рассчитывал провокатор.
Это очень хорошо получилось в 2008 году с Грузией. Саакашвили ожидал, что Россия либо выдвинет свои войска к границе, прикрывая Северную Осетию, чем даст повод для международной истерики, осуждения России, Западом и усиления потока помощи режиму Саакашвили, что усилит его шансы на сохранение власти в 2012 году. Либо же, Россия «не заметит» атаки, ограничится протестами, Тбилиси одержит громкую и почти бескровную (для себя) победу, авторитет Москвы резко упадёт не только в Закавказье, но и на Северном Кавказе, а Саакашвили станет признанным региональным лидером и, опять таки в 2012 году сохранит власть (перейдя на позицию премьера – лидера победившей партии).
Россия нашла третий, неожиданный для провокатора, вариант. Она долго делала вид, что дальше протестов, с её стороны дело не пойдёт, но как только Грузия начала атаку, а ошалевшие от безнаказанности грузинские военные, начали в прямом эфире рассказывать о начале операции «по восстановлению конституционного строя», а не «по отражению российской агрессии», решив, что с Москвой можно уже не считаться, ВС РФ в считанные часы, вошли в Северную Осетию, в дребезги разнесли грузинское войско и продиктовали условия мира, находясь в одном переходе от ничем не защищённого Тбилиси.
После этого эпического позора Саакашвили сверг сам грузинский народ, а отношения Москвы и Тбилиси стали очень медленно, но верно исправляться. Запад же не успел не то, что помочь, даже почесаться, как всё было кончено.
На Украине уже получилось по-другому, США тоже учатся на своих ошибках. Тем не менее, хоть и в долгой и кровавой борьбе, Запад проиграл и этот раунд, и знает об этом. Провокации на Юге – способ улучшить положение ВСУ.
Например, в случае резкого российского военного ответа, США попытаются додавить Турцию, как члена НАТО и, если и не заблокировать проливы для России, то открыть их для военных кораблей НАТО, без ограничения количества и срока пребывания в Чёрном море. Создание в этой закрытой акватории крупной НАТОвской корабельной группировки, прикроет Юг Украины от возможного российского наступления, а значит даст возможность перебросить резервы ВСУ с этого на более угрожаемые направления. Корабельные ПВО, также могут создать зонтик над значительной частью Украины, своего рода «бесполётную зону» для российских ракет. Кроме того такая группировка ограничит пространство для манёвра Черноморского флота России и создаст эвентуальную угрозу прибрежным территориям, на каковую России придётся реагировать, концентрируя силы и средства, на второстепенном направлении, вместо укрепления ими главного – Донецкого фронта.
Не стоит забывать и о пропагандистских нуждах врага. Учитывая, что европейское общественное мнение, хоть и очень медленно, но меняется в пользу мира с Россией, США необходимо чем-то испугать европейцев, заставив их думать, что лучше послать свои войска на Украину сейчас, чем ждать когда Россия всё равно придёт к ним. США надо показать Европе, что Россия первая атаковала какие-то объекты НАТО (пусть хотя бы БПЛА, но не разово, а системно), или массовые жертвы среди гражданских в результате российских ударов по украинским военным объектам, а лучше сразу и то, и другое. Европа должна смириться с тем, что воевать с Россией придётся и стать послушной, ибо только США в таком случае для неё «надежда и опора».
Не берусь здесь описать все возможные цели американской провокации. Я указал только на наиболее очевидные, хоть не обязательно и наиболее вероятные. В любом случае, с моей точки зрения Россия в течение последних десятилетий действует абсолютно правильно, когда не спешит с ответом, а если общество уж очень настаивает, выдаёт за ответ на провокацию любую усиленную бомбардировку Украины.
Москва ищет болевую точку врага и ждёт удобного момента, а потом наносит удар, причём так, чтобы её невозможно было в этом прямо обвинить. Да, приходится отказываться от оваций и восторга благодарного народа, но врагу-то всё равно больно, главное же он не может даже обвинить своего обидчика, хоть он и знает, что это ответ и на что ответ, и мы знаем, что он знает, и если не весь мир, то кому надо в мире знать, те знают, что на самом деле произошло.
Только так, не спеша, нелинейно, непрямыми действиями можно и нужно отвечать на провокации, заставляя противника терять голову и зарываться настолько, что его провокация становится всем очевидной, и можно перейти к заранее подготовленному прямому ответу.
Бомбить же в ответ на бомбёжки и убивать в ответ на убийства, причём делать это открыто и публично – себе дороже. Это значит играть в игру противника, на поле противника и по правилам противника, которые противник каждую минуту может изменить. Между тем, человек (и даже группа лиц), может просто утонуть, разбиться в какой-нибудь катастрофе или уйти в горы и не вернуться – результат есть, а претензии предъявлять некому. Отвечать надо так, чтобы простые люди нас не боялись (пусть боятся своего правительства, а нас ждут, если не как освободителей, то хотя бы как избавителей от угрозы войны и мобилизации. Европы это тоже касается, не только Украины).
Чтобы было понятнее: бросить на врага атомную бомбу можно, но не тогда, когда он этого добивается, а когда весь мир будет этого хотеть и аплодировать тому кто это сделает. И то, лучше на всякий случай подрядить для грязной работы, какого-нибудь горячего парня, который кушать не может, пока не разбомбит какой-нибудь объект на проклятом Западе. Свои же руки оставить чистыми. Так, на всякий случай, испачкаться всегда успеем.
Подробности произошедшей в Севастополе трагедии — в статье Павла Котова Атака по Севастополю. Погибшие дети и красноречивое молчание США
Ростислав Ищенко