На улице туман. Густой, как у БГ, в котором: «Бродят верха, и бродят низы, их скрыл друг от друга туман над Янцзы». Тут можно долго стебаться над тем, что вот, Борис Борисович же не политик, не политолог и вообще, человек из альтернативной действительности, а как точно описывает
, и про то, что «Китай — это шуба, а Россия — рукава от неё» (старая поговорка, ещё с советских времён запомнилась), да не хочется.
Политика, политика… Лето на дворе. Туманное, дождливое, тёплое. Рассветает. День будет жарче предыдущего, что для ночного и утреннего тумана самое то. Вечером прогноз погоды намекает на грозу. В Москве грозы не такие интересные, как в Подмосковье. Неба не видно — дома, дома, и где-то по случайности кусочек чего-то с облаками. Приличной молнии, и то развернуться негде. А в деревне… Но это всё лирика. Пишется же всё, что пишется, исключительно под настроение. Сегодня оно подсказывает поговорить про кинематограф и чуть-чуть про фантастику. Не про фэнтези, которое тоже того стоит, а именно про фантастику — классическую, научную.
Не всерьёз, упаси Г-ди. Для серьёзных разговоров на любые темы у нас критики есть. Они и журналы выпускают, и клубы создают, и с умным видом умными словами друг другу смысл того, что прочли или увидели разъясняют. Спорят об этом до хрипоты и гонорары за те споры получают. Такое количество Белинских… Но это не автор. Он человек простой, до словесных битв не дорос и, судя по возрасту, не дорастёт.
Незамысловат, простодушен и примитивен на изумление. Нравится — не нравится. Очень простой принцип. Это как с едой и женщинами. И
тальянская и японская кухня почему в России пошла, а французская и китайская — нет? Первые две простые. Вторые — сложные. Что до женщин, тут то же самое. Весёлая, добрая, симпатичная — норма. Если она ещё хозяйка хорошая и детей любит, так и вообще отпад. Утончённая, сложная натура, со стервозинкой и истериками… На любителя. В каждой стране есть мазохисты, которым надо не счастливыми быть, а помучиться. Это туда. У каждого свой секс, говорят в таких случаях американцы, и они правы.
Что до первоисточников — братья Стругацкие. «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров». Прочтены в детстве и с тех пор сто раз перечитаны — обе. Высокая литература. Снобы могут морщиться сколько захотят — у каждого времени и каждой эпохи литература своя. Толстой и Диккенс, Достоевский и Бальзак хороши для XIX века, Гомер, Софокл и Эврипид для эпохи Античности, Чосер и Рабле для перехода от Средневековья к Возрождению, Сервантес и Шекспир для времён Великих географических открытий. ХХ век дал Хэмингуэя и Ремарка, Киплинга и Конан-Дойля (которые, впрочем, захватили блистательный конец XIX cтолетия).
Но для послевоенного поколения это в первую очередь фантастика, особенно советская и американская. Нет, конечно, там есть и японцы с французами, и итальянцы с англичанами, и китайцы, причём среди них встречаются блистательные имена, но две страны на это
м фоне выделяются. Что в США и СССР (и, по инерции, в России) написано, то написано. И даже до сих пор пишется, во многом оправдывая их пребывание на литературной карте мира.
Книги влияют на людей, и сильно. Вовремя прочитанная книга может сформировать судьбу, и Стругацких это более чем касается. Из-за двух упомянутых книг, написанных на переходе от Оттепели к Застою (ни в коем случае не имея в виду восхваление или уничижение этих эпох, каждая из которых была хороша по-своему), автор проникся духом защиты книгочиев, в результате чего в период «больших паек» и первичного накопления капитала сдуру занялся благотворительностью в пользу науки, образования и культуры, раздав тем, кто этого стоил, больше, чем оставил себе.
Великое это дело, помогать тем, кто умнее и талантливее тебя, но из-за того, что тратят время на по-настоящему важные для человечества вещи, не могут заработать. Мало кому из творцов свойственна деловая хватка. Вечно они отвлекаются на прожекты, которые звонкой монеты не приносят. А многие из них её в принципе приносить не могут, от чего хуже не становятся. Им помогать во всех делах надо — великая честь рядом с такими людьми постоять и их немножко плечом подпереть…
Это из «Трудно быть богом» и пошло. Как-то, когда был ещё автор богат, упитан, в расцвете сил, как живущий на крыше Карлсон, и так же беззаботен, спросил приятель в Нью-Йорке, когда они ещё там встречались, до того, как насмерть рассобачилась с автором жена приятеля из-за Крыма, зачем он академической высоколобой чухнёй занимается, вместо того, чтобы тихо деньги лопатой загребать и в закрома складывать.
Посмотрел автор на блистательного компьютерщика и бывшего танкиста, с которым они на военных сборах под Ковровым в 80-х познакомились, сглотнул кусок сочного чурраско, на решётке п
жаренного с крупной солью, и ответил, перефразируя фразу про Гоголя, приписываемую Достоевскому: «Все мы вышли из плаща Руматы Эсторского». В чём был совершенно искренен. Ну, а «Обитаемый остров» намертво вбил в него интерес и уважение к работе спецслужб. С годами и опытом оно только увеличилось, что сильно контрастирует с принятым в интеллектуальной среде кодексом нарочитого презрения к этим людям и их работе.
«Институт Ближнего Востока», основателем и президентом которого автор является, возник на пересечении двух увлечений: академической науки и спокойной книжной аналитики с одной стороны, и практической «работы в поле», посвящённой борьбе за выживание людей, как биологического вида и их цивилизации, с другой. И это в чистом виде Стругацкие. С их «Жуком в муравейнике», «Хищными вещами века» и много чем ещё. Которые на порядок точнее рисовали работу разведчиков, чем три четверти произведений, написанных в жанре детектива или шпионского романа. Представляя себе взрыв возмущения, который в этом месте охватил многих (хотя и далеко не всех) поклонников творчества братьев Стругацких и патриотическую часть отечественной публики, которая евреев и либералов в гробу видела и на вилы бы их надела, кабы могла (руки коротки, да и померли братья вовремя), не будем обращать внимание на взрыкивания, стенания и глухой вой из-за кулис, и продолжим. Ибо обещано было о кинематографе — о нём и поговорим.
Стругацким с кино не везло и до сих пор не везёт. Нет, снимать по ним пытались, и снимали. Иногда получались средние фильмы, иногда хорошие, иногда гениальные, только были это не Стругацкие. Вот, бывает иногда так, что фильм улучшает произведение. Тут улучшать было нечего, кто бы ни снимал. Бывает так, что режиссёр точно улавливает настроение писателя и что книгу читаешь, что фильм или мультфильм смотришь, впечатление одинаково хорошее. Очень редко, но бывает. А тут… Были же мэтры среди режиссёров! Тарковский снимал по ним, Герман… Но ни черта это не Стругацкие, у которых даже самые грустные и мрачные из их книг, всё равно дают такой заряд бодрости, желания жить и драться с какой угодно сволочью, что диву даёшься. То-то и оно, что ждёшь СТРУГАЦКИХ, а получаешь режиссёра и его настроение, видение мира и отношение к жизни. Его личный опыт, в конце концов. Что в полной мере относится и к Герману с Тарковским, и к Бондарчуку, и ко всем восьми (!) экранизациям произведений братьев-писателей.
В советские времена мешала цензура — Стругацких не то, чтобы начальники не любили, их терпеть не могли, подозревая в каждой книге двойное, тройное и десятерное дно. Оно и было — это обычно называется смыслом. Объёмные они писали книги, а начальство любит, чтобы было плоско, в двух измерениях. По трём осям ему наблюдение за благонадёжностью вести тяжело, что-нибудь пропустить можно — по голове не погладят. Опять же, очень уж их книги на публику сильно воздействовали, популярными были. Их, с учётом вечного дефицита книг в магазинах, даже на машинках перепечатывали, что для советской фантастики было вещью немыслимой. Подозрительные были книги. Но в постсоветские-то годы, когда Стругацких издавали и издают какими угодно тиражами, что мешало? Герман гений, и Стругацкие его любили, и очень хотели, чтобы он свой фильм снимал — ещё в советские времена, и снял он его, хоть и чёрт знает через сколько лет, но смотреть его невозможно. Жить не хочется. Что до Бондарчука, его гением не назовёшь, но он старался. И тоже провал.
Актёры играли замечательные, как всегда у Германа бывает. Один Ярмольник в роли Руматы чего стоил! А смотреть невозможно. Просто Герман, со свойственным ему перфекционизмом, снял СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. Настоящее, не такое, которое в фильмах и книгах, а реальное. Его физически чувствуешь. Вонючее, мерзкое, грязное, страшное, суеверное и жестокое. Там нет романтики — чистая физиология и, наверное, он именно это именно так хотел снять. Зачем, другой вопрос, но что хотел, то снял. Так что критикам его фильм, наверное, понравился, а про публику можно было с самого начала забыть. Особенно тех, кто на Стругацких вырос. Повторим, не его вина, имел право — великий режиссёр, и не пошла бы та публика куда подальше, вместе с автором этих строк. Но если б так снимали все, кинотеатры разорились, а телевизоры стояли дома только у кинокритиков. Наверное, он так под конец жизни ко всему вокруг происходящему относился. Что особенно жалко — ждали фильм столько лет, такое было настроение и предвкушение такого удовольствия, а вышла жуткая чернуха…
Это как с живописью. Идёшь на выставку Рафаэля или Тинторетто, а там Босх. Или попроще: для людей, не сведущих в высокой культуре. Собираешься пойти на цветущий луг, к чистой речке с прозрачной водой, или к озеру с кувшинками. Выходишь за калитку, а там хлев, навоз и свинья рожает. А то и ещё хуже — злобный хряк поросёночка жрёт. Тот визжит, отбивается, а его пережёвывают заживо, и на тебя недобро косятся, примериваясь, как бы тебя схарчить следующим номером… Какое настроение будет? Вот и тут такое же. Что до фильма Фёдора Бондарчука — его тоже ждали. Но тут, да простят меня поклонники его творчества, которые у него, наверное, есть, произошла совсем другая чуча. Он книгу, по которой снимал, любил. Невооружённым глазом видно. Бережно снимал, с уважением к авторам. А что получились не Стругацкие, а Бондарчук — опять не его вина. Каждый не только пишет, как он дышит, но и фильмы снимает. Прав был Булат Шалвович, хотя про кино он этого как раз не писал. Другое писал, но не это. Это было про литературу. Однако, суть дела та же.
Бывает так: не своим делом занимается человек, деньги на этом большие зарабатывает, успех имеет у спонсоров и начальства (фильмы патриотические, в прокате отбиваются), а смотреть их второй раз не хочется, хоть тресни. Он что по-настоящему знает, сам, у него великолепно получается. В ролях холёных карьерных чиновников замечателен. Так что государственный прокурор в его фильме по Стругацким убедителен до крайности. Как, впрочем, и бюрократ в «Годе культуры». А вот всё остальное… И тут неважно, проваливаются его фильмы в прокате, или окупаются, с учётом голливудского лака, который он тоннами набрасывает, хотя будто собраны они из клипов, как с «Притяжением» было. Совсем это не фильмы, говоря по чести, а кинематографический продукт. Вот есть сыр, а есть сырный продукт. Вид как у сыра, запах, цвет, но не сыр. Так и тут. Вид как у фильма, реклама, артисты хорошие, денег приносит, но не фильм. Хотя деньги приносит, и это по нынешним временам, главное. Опять же, фамилия кинематографическая. Но не папа. В прямом смысле слова.
Ветераны сколько «Сталинград» материли… Афганцы по «Девятой роте» так высказывались, за Бондарчука страшно становилось. Старого друга, который в Афганистане служил в рядах спецназа ГРУ, где всю жизнь провёл, тогда майором, особенно бесило, что все у Бондарчука в фильмах в экстренных ситуациях орут. Они у него и в «Обитаемом острове» в такие моменты орут, как резаные. Ему, наверное, кажется, что бойцы так себя в критических ситуациях и ведут. Армрестлинга пересмотрел, или боёв без правил. Явно сам в критических ситуациях не бывал, и с людьми такими особо близко знаком не был. Может встречался с кем нибудь из них, но не более. Очень спокойные люди. Как удавы. И чем вокруг хреновей, тем спокойней. Такие, как у Бондарчука, горлопаны, на фронте долго не живут, а к спецоперациям их вообще не допускают. Очень уж раздражают, да и толку от них мало. Их за вопли не по делу сразу замочить хочется — без их криков и без них самих воевать легче. Но это к слову. Повторим: жаль. Могло получиться, много что для этого было. И, кстати, зря картину растянул.
В отличие от «Притяжения», есть в «Обитаемом острове» хорошие куски — где его режиссёр знает, что снимает. Сцена, где Неизвестные Отцы принимают решение о начале войны, толковая на редкость. Хотя с розовым танком… мда. Помянутое «Притяжение» теоретически тоже фантастика, хотя главное фантастическое там — сценарий, содержащий на редкость полный набор дурацких идей и штампов, которые только можно было найти по части армии, интеллигенции и народа. Там, где толпа идёт пришельцев громить с криками «Это наша Земля», вообще из всех щелей торчат уши рекламы колбасного брэнда «Папа может». Почти «Мосгорсвет» у Бекмамбетова в «Дозорах», но там оно органично было… По нынешним временам, терпимо — «пипл хавает», деньги капают. Но если говорить о том, что писали в своих книгах Стругацкие — товар не тот. Второй свежести эта осетрина. Настроение что ли другое? Они-то писали про мир, где было светлое будущее, как в книге «Полдень XXII век». А мы живём в мире, где его нет и непохоже, что будет. И веры в него нет. Так и снимают…